Так вы ещё и поёте?

О Руслане Воротникове я хотела написать с тех пор, как несколько лет назад увидела его в мюзикле «Голубая камея» на сцене Русского театра драмы. Мюзикл почему-то считается легким жанром, хотя у него столько ипостасей: музыка, пение, хореография. А когда все это приправлено актерской харизмой — получаются спектакли, годами собирающие полные залы. Таким украшением «Голубой камеи» стал граф Орлов в исполнении Руслана Воротникова.

Многие знают Воротникова по участию в проекте Первого канала «Голос». Любителям классической музыки он знаком как профессиональный пианист, поклонникам джаза — как великолепный джазмен.

И еще он талантливый преподаватель Уфимского института искусств и собственной школы вокала.

— Ты театральный ребенок (мама Руслана — ведущая актриса Национального молодежного театра РБ Людмила Воротникова). Творческая карьера была предопределена с детства?

— Нет. Был обычным пацаном, много времени проводил у бабушки с дедушкой в деревне в Воронежской области. Но помню интересный случай. Я пришел с мамой в театр, должен был начаться спектакль, она репетировала, а я поднялся наверх, к осветителям. Мне показалось, что свет падает не так, как надо, и я перенаправил прожектор. Потом мне дали добрых люлей, но я почувствовал себя режиссером!

В семь лет пошел в музыкальную школу. Не по собственному желанию, конечно, — кто же захочет заниматься на фортепиано, когда можно играть в футбол? А захотелось лет в 14, когда поступил в училище искусств. Однажды я пошел в училище поиграть с полчаса и не заметил, как проиграл часов шесть. Тогда я понял, что детство закончилось, надо становиться лучшим в мире пианистом. Получил три высших музыкальных образования: по академическому фортепиано, джазовому фортепиано и эстрадно-джазовому вокалу. Десять лет преподавал в академии искусств по этим специальностям.

— А как ты стал графом Орловым? Ведь ты на тот момент не работал в театре.

— Ехал в машине, услышал по радио про кастинг на мюзикл. Решил поучаствовать, но до театра добраться не успел — нас пришли прослушивать в академию. И все, попал.

— Ты хотел бы что-то еще сыграть в театре?

— Хотел бы сыграть что-то нестандартное, небытовое, драматичное. Мне безумно интересно все новое, то, что я еще не делал, но работать в театре я не хотел бы, потому что это зависимая работа. Я хочу заниматься тем, чем мне хочется, репертуарный театр — не мое.

— Мама что-то по работе советует, критикует?

— Когда я у нее спрашиваю, она говорит что думает, когда не спрашиваю — не говорит. У нас так заведено в семье, и это правильно, как мне думается. Я, естественно, интересуюсь ее мнением, потому что мне надо делать все лучше всех. И имея такого специалиста под рукой, глупо не консультироваться.

— Руслан, кто-то называет тебя актером, кто-то — певцом, для кого-то ты — пианист. А как на самом деле, чего в тебе больше, или 50 на 50?

— 100 на 100. Я универсальный музыкант и очень многофункциональный человек. И мне нравятся люди, которые видят меня со всех сторон, воспринимают в целом. Не люблю, когда меня вырывают из контекста. В этом, наверное, моя проблема или проблема людей — мало кто знает меня всецело.

— Наверное, каждый видит тебя с той стороны, которая ему больше откликается. Не у всех же есть возможность пообщаться лично.

— У всех, я же не Филипп Киркоров. Приходи и общайся!

— Кстати, о Киркорове. Расскажи о своем участии в «Голосе» — вот уж где, наверняка, уровень «звездности» зашкаливает…

— Я приезжал когда-то на «Голос»-4, но ко времени моего выступления наставники уже набрали свои команды, оставался только один голос, так что поучаствовать не получилось. Но я люблю завершать начатое и закрывать свои гештальты, поэтому приехал на «Голос»-8, но до меня не дошла очередь на прослушиваниях, и меня перенесли на 9 сезон. И тут наконец-то выстрелило. Почему? Просто планомерная работа. Я не могу сказать, что в жюри сидели мои кумиры. Но общались мы легко, комфортно, на своем профессиональном языке, который обычному человеку не очень, наверное, понятен.

— Конкуренция сильно ощущалась?

— Конкуренция должна чувствоваться, это же конкурс. Участники — крутые музыканты, но адекватные люди, естественно, настроенные на победу.

— Что тебе дало участие в этом конкурсе?

— В глобальном смысле — ничего, стал чуть профессиональней, понял, что нужно делать еще лучше и как это делать. Но это произошло бы и без участия в «Голосе».

— Не сильно расстроился, что не вышел в финал «Голоса»?

— Мне 36 лет. Я воспринимаю жизнь такой, какая она есть. Вообще, на «Голосе» я был без голоса. У меня были серьезные осложнения после ковида, проблемы со связками и дыханием. На экране это незаметно, но было тяжело. Полностью выкарабкался только через пару месяцев после съемок.

— А с Дмитрием Нагиевым общался? Прикольный такой дяденька, с юмором…

— Вполне, но я с ним особо не общался, да и зачем, можно просто интервью посмотреть. Я бы пообщался с Бахом, Бетховеном, Рахманиновым, мне это было бы полезнее.

— А если бы у тебя была возможность пригласить на званый обед кого-то из знаменитостей, кто бы это был?

— Пушкин и Рахманинов. А из ныне живущих… пианист Херби Хэнкок (американский джазовый пианист и композитор, обладатель 14 премий «Грэмми» и один из наиболее влиятельных джазовых музыкантов XX века — авт.). Вообще, много крутых людей… Бах, например. Хотя для встречи с ним пришлось бы учить немецкий, я его не знаю, но ради такого дела подучил бы. Было бы здорово сходить на концерт Баха, попасть в XVII век, чтобы послушать, как звучал орган.

— А ты хотел бы жить в то время?

— Лучшее время то, в котором ты живешь. Это однозначно, сейчас же веселее, чем месить глину в Египте. Дальше будет еще прикольней, лет через 30 полетим куда-нибудь на Луну, изобретут новые медицинские фишки, я бы ими воспользовался. Но вообще, после 40 главное — органично стареть. Понимать, кто ты, медленно принимать смерть — это основа всего. Это учит ценить то, что дает нам жизнь. У нас вот прививочники и антипрививочники целую войну развернули, а представь, прилетает НЛО и за пару дней превращает землю в колонию. И нет нас больше… Так что надо наслаждаться каждым днем.

— Когда ты играл в фойе Конгресс-холла на летнем культурном форуме «Арт-курултай», к тебе подошла Надежда Бабкина и предложила вместе спеть. Расскажи, как это было.

— Прихожу я на работу, а фортепиано, на котором мне играть, залито клеем, некоторые клавиши не звучат. У меня было два сета по часу: кое-как отыграв первый сет, я пошел за растворителем и привел инструмент в порядок. Когда играешь на подобном мероприятии, ты должен создавать фон, чтобы люди получали удовольствие от каких-то более серьезных вещей, ты не должен фокусировать на себе внимание, в этом и заключается профессионализм. Но из-за того, что у меня накипело из-за этого клея, я забабашил от души, как на концерте, выбился из фонового режима. Бабкина это заметила и сначала стала кричать мне «браво», а потом предложила вместе спеть.

С Долиной почти так же получилось, когда она приезжала в Уфу на сборный концерт. Мы с ней сыграли «Summertime», а потом из зала закричали: «Руслан, спой!»

Долина говорит: «Так вы еще и поете?» Спел, она очень комплиментарно отозвалась.

— Кто приходит в твою школу вокала?

— Сейчас все хотят петь. Приходят разные люди: любители караоке и те, кто хочет подарить песню любимому, детишки, которых родители хотят развивать в правильном направлении. Есть люди, которые станут моими коллегами, их очень мало, но они есть. И люди без глобальных творческих задач, которые просто любят петь.

— А каждого ли можно научить петь?

— Даже с полным отсутствием данных можно что-то сделать. У меня есть такой опыт: мне с педагогической точки зрения было интересно узнать, можно ли компенсировать отсутствие данных большим количеством занятий. Но в этом случае прежде чем делать, нужно сначала ответить на вопрос: зачем?

От преподавателя, конечно, многое зависит. Сейчас в связи со спросом на вокал открывается много школ, где преподавание вообще не на уровне. Способность обучать — это особый талант. У меня в детстве был такой случай: я попросил человека научить меня играть на гитаре. Он стал исполнять песню. Я спрашиваю: а какими пальцами ты играешь? Он говорит: не знаю. Я начал наблюдать, и когда он закончил, объяснил ему, как он играет и что нужно сделать, чтобы играть лучше. Мне тогда было восемь лет. Понимание «клиники» процесса мало кому дано, но у меня оно есть. К тому же я — играющий тренер.

— Говорят, что пение полезно для здоровья, особенно во времена ковида: тренирует легкие…

— Это банально прозвучит, но для здоровья полезно то, что делает нас счастливыми. Любишь колоть дрова — коли, любишь петь — пой. Вообще, конечно, когда ты учишься петь, то прокачиваешь не только этот навык, но и, например, стараешься избавляться от боязни публичных выступлений, которая на втором месте после страха смерти.

— Твоя жена Елизавета тоже творческий человек, вокалистка. Ты бы хотел, чтобы и дети пошли в творчество?

— Да, во-первых, у них есть талант, обидно, если они им не воспользуются. Во-вторых, они у меня еще и красивые. Недавно старшего сняли в кино, в эпизоде. Оба сына периодически играют в спектаклях детской театральной студии Молодежного театра под руководством их бабушки.

У меня, как в Японии: до пяти лет я детям разрешаю все, а с шести — серьезная жизнь. Со стороны мне говорят, что я строгий, но вообще-то я к людям гораздо мягче отношусь, чем к себе.

— У тебя есть какие-то увлечения помимо того, что ты делаешь в творчестве?

— Нет никаких увлечений, я просто очень много делаю. Если ты хотя бы два часа провел за фортепиано, час за барабанами, час попел, потом часа четыре попреподавал, то это еще тот уровень нагрузки. Педагогика безумно энергозатратна. Плюс еще вечерняя работа в каком-нибудь клубе…

— А бывает, что ты впадаешь в уныние?

— Я рефлексирующий человек. Но когда бывают такие моменты, я вспоминаю пианистов и вокалистов с ограниченными способностями: ребята несмотря ни на что работают. И я говорю себе: все, иди, занимайся.

Личные проблемы не для посторонних. Для всех я — на сцене. Это как в анекдоте. Приходит человек к психотерапевту и говорит: «Доктор, я в полном унынии, все краски мира померкли, не знаю, что с этим делать». А доктор говорит: «Знаете, сегодня концерт одного потрясающего комика, сходите на него, и вас отпустит».

Посетитель отвечает: «Сходил бы, но этот комик — я…»

— Когда ты в моменте, в творческом процессе на концерте, ты играешь в первую очередь для себя или для зрителя?

— Скажу так: я всегда играю для себя, но без зрителя бы так не получилось. У меня по отношению к себе очень высокая планка. И я точно знаю: если сам получаю удовольствие от того, что делаю, зрителю это обязательно понравится.

Блиц

— Если бы ты смог обрести какую-то сверхспособность, какую бы выбрал?

— Ну, я бы много чего хотел. Летать, например.

— На «Голосе» все было честно?

— Что-то — честно, что-то — нечестно, как и везде.

— Как быть, когда хочешь что-то сделать, а времени нет?

— Значит, просто не хочешь.

— Бывают у тебя дни без музыки, когда ты от нее отдыхаешь?

— Я от нее не устаю. От музыки невозможно устать.

— Не хочешь поработать в Москве, Санкт-Петербурге?

— Это сложный вопрос. Я не могу принадлежать только себе, есть семья, о которой надо заботиться. Пока звезды не сошлись.

— Какие у тебя творческие планы?

— Чуть меньше преподавать за чуть большие деньги и играть больше концертов.

Фото предоставлено автором.