Это я, концертмейстер

Гульшат Каримова родилась в семье военного. Ее отец Мунир Зайнутдинов служил в Венгрии, затем под Уфой, в поселке Алкино, позже — в Тоцких лагерях.
В раннем детстве, живя где-то между Москвой и Ленинградом, Гульшат впервые села за рояль, узнала и полюбила Чайковского. Подражая ему, сочинила «Вальс грусти». В музыкальной школе, догоняя своих сверстников, «перепрыгнула» через один класс. В училище искусств, на выпускных экзаменах, потрясла воображение государственной комиссии, исполнив труднейший Первый концерт для фортепиано с оркестром Сергея Прокофьева.

В институте Гульшат занималась с такой жадностью и охотой, что было ясно: эта юная особа пойдет дальше, в аспирантуру. Так все и произошло. В Музыкально-педагогическом институте имени Гнесиных (Российская Академия музыки) ее наставницей была Евгения Славинская — колоритнейшая личность, преподаватель, пианистка, дирижер. И родная сестра первого дирижера Башкирского театра оперы и балета Петра Славинского. Москва — это всегда встряска. Сумасшедший ритм, калейдоскоп событий: выставки, концерты, дискуссии, нечаянные встречи с выдающимися артистами.

В Уфе старший преподаватель института искусств Гульшат, теперь уже Мунировна, Зайнутдинова тоже не скучала. Она жила завидной жизнью человека, который всем нужен. Студентам — как преподаватель и концертмейстер, музыкантам — как партнер по сцене, участник камерных ансамблей, композиторам — как исполнитель новых сочинений. Меломаны запомнили ее по выступлениям в залах Башкирской филармонии, училища искусств и на телеканале «Тулпар».

Весной 1992-го Гульшат Зайнутдинова сделала отчаянный шаг — сыграла «Рапсодию в стиле блюз» Джорджа Гершвина с духовым оркестром Уфимского авиационного училища летчиков под управлением Фарида Идрисова. Это было неожиданно, свежо, интересно. Публика с воодушевлением приняла и «Рапсодию» и ее исполнителей. В ту пору сложился крепкий, перспективный классический дуэт: Гульшат Зайнутдинова (фортепиано) — Владимир Бакулин (альт). Музыканты тщательно и увлеченно готовили новую концертную программу, но однажды альтист сразил пианистку известием о том, что уезжает в Бангкок по приглашению симфонического оркестра.

Где-то через месяц Бакулин передал факс: «Приезжай, здесь шикарные отели, роскошные залы и рояли. Перед тобой огромные возможности».

Это был 1995 год. Гульшат (к тому времени Каримова) вылетела в Бангкок. Ей понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что она здесь никому не нужна. Другой мир, другая культура. Душный, перенаселенный город.

В автобусе оказалась рядом с буддийским монахом. Женщине, и вдобавок в яркой красной майке, такое не позволяется. Тайка, стоявшая рядом, на английском языке попросила отойти от него подальше.

Удручали жара, одинаковость женских лиц, причесок, одежды, вежливые улыбки и поклоны. Все не так, все не то. И нет работы.

Муж, Рустем, звонил в Бангкок из Уфы: «Не найдешь работу, отдохни и возвращайся». Возвращайся? Нет уж, отступать было не в ее правилах.

Она ходила на репетиции Бангкокского симфонического оркестра, помогала готовиться к концерту японской пианистке. Тогда ее и приметила филиппинка Кора, хозяйка частной школы «Академия музыки». «У меня есть ученики для вас. Вы не могли бы с ними позаниматься?» — спросила она Гульшат. Та согласилась. Кора отправила в Уфимский институт искусств на имя ректора письмо, в котором просила отпустить Гульшат для работы в Академии музыки. Ректор не возражал. Гульшат уволилась из института. Теперь она твердо знала, что без работы не останется. Эту уверенность поддержал в ней англичанин Джон Георгиадис — дирижер Бангкокского симфонического оркестра.

В ноябре 1995 года Гульшат аккомпанировала баритону из Португалии Хосе де Оливейра Лопесу. Этот концерт организовал предприимчивый владелец музыкального магазина Питер Гольдберг. У Гольдберга Гульшат и Бакулин играли для Георгиадиса. После прослушивания он вызвался незамедлительно написать рекомендательное письмо. В нем Георгиадис отметил высокую технику и утонченность в игре пианистки. По его словам, она уверенно и с одинаковым успехом могла бы выступить как солистка и как участник ансамбля. «Чувствуется, что госпожа Каримова прошла подготовку в учебных заведениях с замечательными традициями, — делал комплимент Георгиадис советской образовательной системе. — Я не сомневаюсь, что это даст ей возможность быть прекрасным педагогом».

С таким письмом можно было постучаться в самые престижные музыкальные школы. Каримову взял на работу в свою школу «Амадеус-пиано» богатый китайский таец Сомчаи. Гульшат пришлось подналечь на английский язык, все остальное, как говорится, было делом техники.

Она убеждена и твердо стоит на том, что более совершенной методики обучения, чем в советских музыкальных школах, никто еще не придумал. Вместе с Каримовой работали музыканты из Соединенных Штатов Америки, Канады, Бельгии, Англии. У нее была возможность сравнивать, и это сравнение в нашу пользу.

Если отбросить такой «пустяк», как быт, нравы, климат и язык чужой страны, жизнь Гульшат Каримовой проходила так же, как и на родине: музыкальная школа, репетиции, концерты. Она выступала в ансамбле с американкой кларнетисткой Рондой Смит и английским виолончелистом Эндрю Хилей, аккомпанировала солисту Римской оперы Марио Болонези.

Пожалуй, самым памятным был фортепианный фестиваль, организованный одним из университетов Бангкока. Он проходил несколько дней. Один был отдан целиком Каримовой. Сначала она прочитала лекцию «Фортепианное начальное образование в России», а потом вышла на сцену как пианистка камерного ансамбля. Были аплодисменты, крики «браво!» и «бис!». И хотя Каримовой, случалось, аплодировали послы и особы королевских кровей, этот успех был особенно дорог: ей выражали признательность, одобрение музыканты, коллеги.
Музыкальное меню

И все-таки ей было бы худо без мужа, Рустема.

Он прилетел в Бангкок вслед за Гульшат месяца через три. Не отдыхать, а чтобы быть рядом и работать. Жизненного опыта ему было не занимать. На хлеб он стал зарабатывать рано, играл в разных ансамблях на ударных инструментах.

В отелях Бангкока не любят громкую музыку, ударники там не в чести. Но Рустем, выпускник училища искусств, неплохо играл на фортепиано популярную музыку, пел. С этим он и пришел в один из отелей Бангкока наниматься на работу: белая рубашка, галстук-бабочка — все как полагается. Менеджер подвел его к ресторанному роялю и исчез. Рустем, готовый уверенно, со вкусом и чувством исполнить 5 — 10 мелодий, заиграл. В зале было пусто, изредка появлялись официанты — они сервировали столы. Прошло полчаса. Наконец, появился менеджер. Если бы он сказал: «Спасибо. Можете идти. Мы вам позвоним», — это означало бы отказ. Но менеджер произнес другие слова: «Можете отдохнуть, поесть и через 15 минут приступайте к работе». Рустем был ошеломлен. Ничего себе: с места — в карьер.

Он сел за рояль и продержался четыре раунда по 45 минут каждый. Исполнял все, что помнил и знал: композиции из репертуара советских и зарубежных ансамблей, русские, башкирские и татарские народные песни, Фрэнка Синатру, Лайзу Минелли. Однажды обедающий в ресторане господин попросил сыграть ему мелодию, которую Рустем не знал. Попав первый раз в затруднительное положение, Рустем сделал блестящий ход: он записал свою программу в изящную книжку и предлагал каждому, кто хотел услышать что-то свое, это музыкальное меню. Срабатывало безотказно — обширное меню вызывало уважение к маэстро.

Каримовы завоевали Бангкок. Самостоятельно, без чьей-либо поддержки. Здесь много россиян, джазменов из Уфы, но это особый разговор. Они, увы, не общаются, не собираются за самоваром. Изредка по ночам звонят друг другу. И все. Здесь надо работать и нельзя расслабляться. Суровый мир, где нет места сентиментальности, где за все надо платить. Платишь ты, платят тебе. Для Каримовых Таиланд стал страной, где они поверили в себя, в свои возможности.

В июле 1998-го Каримовы прилетели в Уфу. Думали побыть здесь месяц-другой и потом махнуть обратно в Бангкок. Не получилось: задержали так называемые семейные обстоятельства. Впрочем, Гульшат Каримова не простаивала. Она участвовала в большом концерте, посвященном памяти А. С. Пушкина, бенефисе Флюры Кильдияровой, концерте трех теноров. На третьем конкурсе юных исполнителей имени Леопольда и Мстислава Растроповичей в Оренбурге Каримова была отмечена как лучший концертмейстер. В общем, скучать не пришлось, она была нужна как юным исполнителям, так и известным мастерам.

Легкая на подъем, Гульшат Мунировна работала в Академии музыки в Милане. Молва о «русской пианистке», концертмейстере быстро распространилась среди музыкантов. Ее приглашали на свои мастер-классы солисты оркестра прославленного театра Ла Скала. Однажды, когда выдалась свободная минута, она заглянула в театр. Зашла в зрительный зал, присела на краешек кресла и испытала настоящее потрясение, восторг. Шла репетиция «Травиаты» Дж. Верди. Дирижировал Риккардо Мути.

К слову, в этом году — сложно поверить! — уже сорок лет, как Гульшат Мунировна открывает заветные двери в музыкальный мир. Продолжение следует.