Гузель Яхина встретилась с «Зулейхой»

Чтобы оценить первое в России воплощение на сцене нашумевшего романа «Зулейха открывает глаза», в Уфу приехала его автор — Гузель Яхина.

Прежде чем посмотреть спектакль Башкирского драмтеатра, писательница встретилась с режиссером Айратом Абушахмановым и пообщалась с журналистами.

Кратко напомним содержание книги. Действие начинается в глухой татарской деревне. Мужа крестьянки Зулейхи Муртазу убивают, а ее вместе с сотнями переселенцев отправляют в теплушке по каторжному маршруту в Сибирь. Во второй части романа рассказывается история выживания ссыльных, брошенных в глухой тайге на берегу Ангары без пищи, крова и теплой одежды. Кучке людей разных национальностей и конфессий приходится вместе бороться за выживание. Зулейха же не только проходит этот нелегкий путь вместе со всеми, но находит любовь там, где и не предвиделось — в лице врага, красноармейца Игнатова, и растит долгожданного сына Юсуфа.

Притяжение «Зулейхи»

— Где-то еще ставят ваш роман?

— Первый — не спектакль — эскиз был сделан режиссером также из Уфы Искандэром Сакаевым. Он был показан два года тому назад на сцене МХТ имени А. Чехова в рамках экспериментальной лаборатории. К сожалению, дальше дело не пошло. Мое знакомство с миром театра продолжилось встречей с Айратом Абушахмановым. Роман собираются «перевести» на театральный язык в Новосибирске в театре «Старый дом». Премьеру режиссер Талгат Батталов готовит к лету этого года.

— Три разных режиссера, три разные постановки. Есть ли у вас как у автора желание, чтобы что-то объединяло эти спектакли, что-то важное неизменно присутствовало в каждом?

— Мне кажется, единственное решение, которое должен принять автор, — доверяет он режиссеру или нет. Если да, то он отдает роман в руки режиссера и не мешается. Чем свободнее от автора режиссер, тем лучше спектакль. А произведение рождается заново — но уже как театральная постановка. Спектакль и книга должны восприниматься отдельно и не быть продолжением друг друга. Здесь именно такой случай. Я посмотрела постановку Айрата «Черноликие» и поняла, что отдаю роман в надежные руки.

— Зрители, которые читали книгу, очень хотят продолжения. Вы оставили финал открытым…

— Если на телеканале «Россия» успешно завершатся съемки фильма, то, надеюсь, туда войдет последняя глава, которую я вырезала из романа. Она рассказывает о жизни Юсуфа после отъезда из Семрука. Писать продолжение книги я не буду. Уверенно могу сказать, что вышла из зоны притяжения романа. Я ведь даже не осознавала, насколько сильно было это притяжение.

Ко второму роману подходила долго и, уже начав писать, каждый раз обнаруживала, что это та же самая «Зулейха», но «в профиль». Теперь вернуться назад уже не смогу.

— Можно поподробнее о фильме?

— Планируется восьмисерийная лента. Я говорю о ней с осторожностью, потому что понимаю, насколько это недешевый проект. Это фильм исторический, в нем должны быть натурные съемки, и не в Подмосковье, а обязательно в Сибири. Есть версии сценария, нашелся режиссер, насчет кастинга не знаю ничего определенного, но очень хотела бы, чтобы роль Зулейхи сыграла Чулпан Хамматова.

Роман — не флирт, а долгие взаимоотношения

— Ваша книга уже переведена на многие языки мира. Какие вопросы вам задают на презентациях и насколько отличаются читатели здесь и «там»?

— Маленькая справка: заключен договор о переводе романа на 29 языков. На 20 он уже переведен, в том числе на немецкий, французский, испанский, эстонский, фарси, иврит. Английская версия, которую ждут больше всего, появится осенью. Роман будут читать на эсперанто. В Татарстане вышла книга, изданная рельефно-точечным шрифтом Брайля, а во Франции — два тома для слабовидящих людей.

А вопросы — они очень разные, но разделять читателей разных стран и национальностей я бы не стала. Приятно, что за рубежом на презентации приходят подготовленные люди, которые знают о репрессиях 30-х годов, задают конкретные вопросы.

— Вы задумывались над тем, почему роман имеет такой успех? Готовы ли были к нему?

— Мне кажется, успех пришел потому, что в основе романа — очень личная история женщины: женщины, которая нелюбима мужем и свекровью, которая теряет детей и которая полюбила врага. Я хотела, чтобы в романе прослеживались два уровня: чтобы это был конкретный исторический роман с национальным колоритом, а с другой стороны — просто история женщины без привязки к национальности.

К успеху я, конечно, готова не была. Мой план-максимум был прост — издать книгу.

— Вы не боитесь быть автором одной книги?

— Страхи, конечно, были, мучили меня, и, может быть, поэтому тема страха — одна из ключевых в новом романе. Я очень хотела написать его непохожим, сделать текст другим. Мне посчастливилось пообщаться с Евгением Водолазкиным, который рассказал, как он писал роман «Авиатор» после грандиозного успеха книги «Лавр». К его советам я и прислушалась.

— Существуют ли, по-вашему, женские романы и относите ли вы свою книгу к их числу?

— Причислять произведение к какой-либо категории — это прерогатива критиков. Для меня этот вопрос не имеет большого значения. Я спокойно отношусь к любому прочтению «Зулейхи». Кто-то называл ее магическим реализмом, кто-то ужасным соцреализмом, кто-то гимном татарской женщине, кто-то — очернением татарской женщины, феминистским романом, сталинским и антисталинским. Версий было много.

Я не знаю, что такое женская проза, но думаю, к моим книгам это определение неприменимо.

— Планируете ли вы писать повести, рассказы или в сфере ваших интересов только крупные литературные формы?

— Я написала несколько эссе и рассказов, они есть в открытом доступе.

Другое дело, что роман — это такие притягательные взаимоотношения, что хочется падать в них опять и опять. Это, наверное, столь же глубоко, как взаимоотношения мужчины и женщины. Одно дело — короткий флирт, другое — многолетние отношения.

Рассказы пишутся все же больше на эмоциях, на подъеме чувств, быстро, за несколько дней, за пару недель. А отношения автора с романом длятся очень долго, может быть, несколько лет. И очень меняют самого автора. Попытка войти в текст и выйти из него другим — самое ценное для меня.

Объяснение в любви

— Вы — автор текста Тотального диктанта. Насколько интересен этот опыт, насколько сложен текст?

— Это, вообще-то, три текста для трех часовых поясов. Они не сложнее и не легче тех, что были до них, по мнению членов экспертного совета. Это был для меня прекрасный опыт, в первую очередь благодаря тому, что я познакомилась с замечательными людьми. То, что происходит в день Тотального диктанта, это лишь верхушка айсберга, а под ней — сам гигантский айсберг. У меня была возможность подглядеть, что там. Это большая команда, вдохновленные люди, горящие своим делом.

Я написала три текста: «Утро», «День», «Вечер» — три фрагмента дня учителя немецкой словесности. Это эпизод из моего нового романа «Дети мои» о немцах Поволжья. Он выйдет в мае этого года.

— «Зулейха» — история в каком-то смысле семейная, основанная на рассказах вашей бабушки. А от чего вы отталкивались, начиная вторую книгу?

— В ней нет семейных связей. Другое дело, что я по специальности учитель немецкого языка. Все, что есть в романе о немецкой культуре, я знала с детства. Училась в Боннском университете, может быть, поэтому и выбрала тему немцев Поволжья, о которой мы мало что знаем.

Можно сказать, что еще один герой моей книги — Волга. Этот роман — объяснение в любви к Волге. Я поняла из мемуаров немцев, из своих ощущений, что тот, кто живет на большой реке, страстно любит это место.

— Есть в интернете популярные подборки типа: «Десять книг, которые нужно прочитать, когда тебе плохо». Ваша книга вошла в одну из таких подборок. К каким книгам обращаетесь вы в такие минуты?

— В каждое время жизни у нас, конечно, свои тексты. А к каким-то я, наоборот, запрещаю себе возвращаться, чтобы не портить впечатления детства или подросткового возраста. Я благодарна авторам, которые вовремя появляются в моей жизни.

Недавно такой книгой стала «Благоволительницы» Джонатана Литтелла. Это очень тяжелое и объемное чтение о жизни офицера немецкой армии, идущей по завоеванным территориям, о создании концентрационных лагерей. Чтение тяжелое, мне оно в свое время очень помогло — не успокоиться, а как раз выйти из сложного состояния души.

Прямая речь

Айрат АБУШАХМАНОВ,

режиссер Башдрамтеатра:

---

— «Зулейха» — роман многослойный. Но мне кажется, я выделил для себя две основные линии: это женская судьба и судьба огромной страны. Я прочел роман, когда ставил спектакль в Астане, в Казахстане. Прочел и расплакался, эмоции были на пределе, я жил в Астане уже два месяца. Тронула прежде всего история Зулейхи. Уже потом, когда я работал над постановкой, меня задела судьба Игнатова, может быть, столь же сильно, как и Зулейхи. Может, одно из отличий спектакля от романа в том, что линия Игнатова столь же сильная, как и линия Зулейхи.

Гузель полностью доверила мне работу над романом, это, надо сказать, тяжело и ответственно, потому что хочется, чтобы автор немного подсказывал, помогал.

Было сложно еще и потому, что роман мощно набирал успех, а, значит, стоял постоянный вопрос — сможем ли мы этот успех повторить. Я, честно сказать, в процессе несколько раз проявлял малодушие, хотелось махнуть рукой и все бросить.

По ночам уже видел этого зрителя, который прочитал роман, влюбился в него и знает, как надо топить 300 человек, а у меня утопить-то не получилось. Я прямо видел, как зрители толпами покидают в антракте театр и говорят: «Не можешь, не берись».

Вообще, конечно, не хочется быть иллюстратором романа. Хочется сказать что-то свое, режиссерское.

Кстати, о трактовке образов. Муж Зулейхи, Муртаза в исполнении Хурматуллы Утяшева оказался не таким, как в книге, — мягче, добрее. Мне кажется, что он все же Зулейху любил, он просто человек, задавленный мамой.

Театр — это такая вещь, что любой актер, если он еще и сильный актер, будет пытаться оправдать своего героя, понять его. Мы и не хотели делить персонажей на хороших и плохих.