Семь раз замерил — один раз наказал

Прогнозы погоды слушают все. Однако как экологический фактор погоду мы не рассматриваем практически никогда. Нас она интересует только чтобы определиться с гардеробом да еще поразмышлять, не померзнут ли на даче помидоры. Исключение составляют лишь экологи и те, кто живет вблизи крупных предприятий. Например, жители уфимской Черниковки. Они-то уж точно знают: подул северный ветерок — жди «химической атаки». Промзона — вот она, совсем рядом.

Экологи же в этом случае говорят о неблагоприятных метеоусловиях (НМУ) и спешат выехать на так называемые «замеры». Говоря языком терминов, на отборы проб воздуха.

В одну из таких поездок вместе с экологами отправляется и наша редакционная группа. Место для проведения анализа — проезжая часть прямо напротив 8-й уфимской больницы. Как поясняет специалист-эксперт из республиканского минэкологии Эрик Хамзин, это одна из контрольных точек, в аккурат на границе с санитарной зоной. Она отделяет город от промзоны и по санпину составляет тысячу метров.

Километровая ширина означает, что в промзоне находятся предприятия, которые производят отходы (в нашем случае — выбросы) первой категории. То есть самые опасные. Вторая категория подразумевает санзону в 500 метров и далее по убывающей. Самыми «безобидными» считаются предприятия, чьи отходы подпадают под пятую категорию. Однако, как поясняют специалисты, в северной промзоне Уфы таких производств — раз-два и обчелся. Ведь несмотря на то, что здесь целое скопище заводов любого ранга, практически все они так или иначе завязаны на работе нефтеперерабатывающего холдинга «Башнефть». То есть используют то же самое сырье, а следовательно, производят аналогичные выбросы.

Для отбора проб экологи используют передвижные лаборатории. Как правило, это «Газели», начиненные оборудованием: хромотографом и газоанализаторами воздуха. Такая модернизация существенно облегчила работу специалистам, поскольку еще не так давно вся работа делалась вручную. «Раньше о подобном комфорте только мечтать можно было, — вспоминает Эрик Хамзин. — Ведь раньше мы приезжали на точку, раскладывали на столе пробоотборники — для каждого компонента отдельный — и так работали. А если жалоба на выброс поступала ночью, то нередко до утра возиться приходилось. Автоматики-то не было — процесс гораздо больше времени отнимал. Кстати, бывало и так, что те же самые жильцы, которые послали нам жалобу на выброс, следом писали жалобу и на нас. Потому что им шум нашей машины до рассвета спать не давал. В общем, нам сейчас те времена уже историческим прошлым кажутся. Сегодня работать не в пример легче».

Легче или не легче, сказать сложно. В Уфе у экологов 14 точек наблюдения, расстояние между которыми 21 километр. Каждую из них надо «мониторить» в плановом порядке, поэтому выезды передвижной лаборатории происходят не меньше двух раз в неделю. Кроме того, специалисты выезжают на точки, если есть жалобы от горожан или когда погода преподносит те самые НМУ. Причем, неблагоприятные метеоусловия — это не обязательно ветер. Безветрие, как в нашем случае, тоже вызывает у экологов настороженность. «В такую погоду выбросы не рассеиваются, а копятся над заводами, — поясняет начальник отдела хромотографии управления экоконтроля Рима Хатмуллина. — Ну а потом достаточно легкого ветерка, чтобы они пошли на город. Поэтому предприятиям сегодня предписано работать по первому режиму».

Первый режим означает, что заводы должны снизить выбросы. Такая норма распространяется на Уфу, Салават и Стерлитамак — города большой химии. А вот соблюдают предприятия это условие или нет, как раз и предстоит выяснить экологам.

Для этого «Газель» оснащена пробоотборниками, которые торчат на ее крыше наподобие печных труб. Один берет воздух для быстрого анализа, второй — для исследования в стационарной лаборатории. Кроме того, в арсенале экологов — ручные пробоотборники. Внешне они напоминают большие шприцы.

Сам процесс кажется, на первый взгляд, не особо сложным. Взятый воздух поступает в газоанализаторы и хромотограф, аппаратура сама начинает его сканировать. Среднее время — час. Эта процедура позволяет обнаружить превышение предельно допустимой концентрации (ПДК) того или иного вещества в воздухе. А их — целые букеты, поэтому у каждого прибора своя задача. Хромотограф «ловит» органику и одновременно может проверить до 15 компонентов. У газоанализаторов свои функции. Например, отыскивать оксид углерода. За этим термином скрывается угарный газ, которого в городском воздухе тоже хватает.

Впрочем, превышения в этот раз он не показал. Зато на мушку попался этилбензол. Уже через двадцать минут приборы показали превышение его ПДК в полтора раза. Однако валить вину на заводы специалисты не спешили. «Повышенное содержание этилбензола вовсе не означает, что заводы выбрасывают его в повышенном количестве, — поясняет Рима Хатмуллина. — Чаще всего виновники его переизбытка — автомобили. Но, чтобы удостовериться, нужно провести полный анализ, а для этого воздух будут исследовать уже в стационарной лаборатории. И только потом станет ясно, виновны заводы или же нет».

Как позже выяснилось, в тот день в превышении этилбензолового ПДК заводы были ни при чем. Виноваты были автомобили.

Это и понятно. По информации Роспотребнадзора, почти 70% всех выбросов производят автомобили, а их выхлопными газами дышит каждый второй житель республики. И это на фоне того, что количество машин в регионе ежегодно растет на 30 — 40%. Причем аналогичная картина наблюдается по всей России. Специалисты утверждают, что при таких темпах к 2050 году нам придется тратить треть всех своих ресурсов только на охрану окружающей среды. Поэтому невольно вспоминаю одного соседа-пенсионера, который на полном серьезе утверждал, что государство должно запретить продажу автомобилей частным лицам. По его мнению, иметь транспорт должны только организации, учреждения и предприятия, а все остальные — обходиться общественным транспортом или, еще лучше, ходить пешком. Мол, здоровее так будем. При всей абсурдности суждений он приводил явные преимущества такого расклада. Это и экологическое благополучие, и сокращение ДТП, и отсутствие пробок, и развитие общественного транспорта. А, соответственно, и увеличение рабочих мест. Что касается российского автопрома, то, по мнению консервативного соседа, он потеряет немного: у нас и так все на иномарки пересаживаются. Идея, конечно, диковатая, но, ей-богу, в ней есть рациональное зерно. По крайней мере злостным нарушителям ПДД запретить садиться за руль пожизненно было бы совсем неплохо.

Но это к слову. На самом же деле экологические проблемы искоренением личных авто не устранить. Как пояснили экологи, обнаружить нарушение — еще не значит выявить самого нарушителя. Пока будет сделан полный анализ, вредный выброс зачастую нередко успевает улетучиться, и найти виновного сложно. Кого-то, конечно, удается уличить, но кардинально картину это не изменит. Поэтому лучшим контролером в этом случае является, как говорится, совесть бизнесмена. А с ней у многих проблемы. И речь здесь не о крупных предприятиях. Они-то как раз дорожат репутацией. К примеру, та же «Башнефть» в ближайшем будущем планирует на всех своих источниках выбросов установить онлайн-датчики. Они будут передавать информацию о нарушении напрямую по надзорным инстанциям, и в этом случае вина холдинга доказательств не потребует. То есть ради репутационного благополучия крупные заводы готовы даже пойти на такой шаг, как «стучать» на самих же себя. Но готовы ли к этому все? Конечно, нет. Как говорят специалисты, самым оптимальным шагом был бы вывод всех вредных производств за черту города, но это пока невозможно. Или же вести постоянный контроль, что и делает минэкологии. По крайней мере, такие рейды заставляют большинство предприятия соблюдать экологическое законодательство. Но, к сожалению, не всех.