«Катюшу» врагу не отдал ценой собственной жизни

Речь — о гвардии майоре Давляте Ариткулове. Насколько известно по скупым документам и воспоминаниям хорошо знавших его людей, Давлят Шагиевич был цельной натурой, стремился к знаниям, внешне был строен и крепок, как корабельная сосна, строг в строю и добр в общении с солдатами. Неустанно изучал военное дело.

Вот один факт из его биографии. Ариткулов прибыл в дивизию в первые дни ее формирования в ноябре 1941 года. Добровольно оставил должность председателя Центрального совета ОСОВИАХИМа (ныне ДОСААФ) Башкирии, где за короткое время сумел преодолеть разруху, причиненную «чисткой кадров» в конце тридцатых годов. Войдя в состав дивизии, он использовал свой богатый опыт в деле подготовки рядового, сержантского и особенно офицерского состава.

Командир дивизии Шаймуратов часто советовался с комиссаром Ариткуловым. По воспоминаниям ветеранов, комдив давал ему особые задания, которые чаще всего не оформлялись приказами. Одно из таких было связано с применением батарей реактивных установок — «катюш». Как известно, в составе дивизии не было танкового подразделения, а артиллерия была представлена одним дивизионом. Воевать приходилось с хорошо вооруженным противником. Уже в первые дни участия 112-й дивизии в боевых действиях — со 2 июля 1942 года — в составе 8-го кавкорпуса на Брянском фронте была поставлена боевая задача сдерживать наступление немецких войск, чтобы сорвать их продвижение к Москве с юго-востока.

Из воспоминаний ветерана дивизии Бария Касимовича Габитова, жителя села Имангулово Учалинского района:

— Немцы нас крепко прижали. Могли бы и опрокинуть, но нам помогла «катюша». Вдарили по немцам так крепко, что довели их до сумасшествия. Многих пожгло. В окопах, траншеях мы находились в течение трех месяцев. Часто ходили в атаку, в том числе и в штыковую.
Воспоминания Габитова относятся к первоначальному периоду участия башкирских конников в действующей армии. В тот период «катюши» в зоне действий дивизии появлялись эпизодически, когда ждали массированных наступлений немецких частей. Рассказанное имеет отношение и к службе майора Ариткулова.

Другой ветеран кавдивизии — Кадыров вспоминал:

— В час, когда начальник оперативного отдела штаба дивизии изучал карту, мы с Ариткуловым, чтобы не мешать, уселись на скамье чуть поодаль. Он привлекал мое внимание стройностью телосложения, черными глазами и скромностью. Одевался чисто и аккуратно. Не допускал малейшей погрешности во внешнем виде.

Кадыров так описывает эпизод, когда Ариткулова «сватали» на чрезвычайно ответственную работу:

— Это было незадолго до Дебальцевского рейда. Из штаба Юго-Западного фронта прибыл полковник. Он долго беседовал с комдивом Шаймуратовым. Начальник штаба дивизии Голенев приносил и уносил личные дела старших офицеров. Видимо, долго не могли подобрать требуемую кандидатуру. Наконец был вызван Ариткулов. Собеседование было недолгим. С этого дня комиссар штаба дивизии майор Ариткулов стал еще и комиссаром 1-й батареи «катюш». Насколько мы могли понимать, «двойной комиссар» был нужен для того, чтобы укрепить связь между штабом дивизии и командиром батареи.

В этот период Ариткулов и Кадыров жили в одной землянке, поэтому нередко предавались личным переживаниям и воспоминаниям. Давлят Шагиевич доставал из кармана фотокарточку, глядел на свою жену и единственную дочь. Перед Дебальцевским рейдом получил он это дорогое сердцу послание — письмо и фотокарточку. Рассказывал, что дочь Хылу окончила Ленинградское хореографическое училище и стала работать в Башкирском театре оперы и балета. Давлят Шагиевич гордился этим.

В материалах по рейду нередко упоминается о залпах «катюш». Но перемещение сложной системы установок реактивных снарядов было связано с большими энерго- и трудозатратами. 12 февраля во время Ворошиловградской освободительной операции в ходе глубокого рейда наши части достигли леса близ хутора Давыдовка. Шел сильный снег, и мела пурга. «Непогода нам на руку, — радовался Шаймуратов, — немцы носа не высунут».

Кавалерийские эскадроны в спешном порядке стали готовиться к новым атакам. «Катюши» поставили с западной стороны леса. Пришлось проторить дорогу протяженностью в 2,5 километра.

В это время Ариткулов продолжает исполнять должность комиссара штаба дивизии. В Давыдовке, например, участвует в партийном собрании, вносит предложение о приеме в партию отличившихся воинов.

На следующий день, вернее, ночью он позаботился о том, чтобы в одной из землянок затопили баню для личного состава батареи РС.

В последний день рейда ситуация осложнилась. Снаряды и патроны считали поштучно, стреляли прицельно. Кавалеристы сходились с немцами в жесткой схватке. Вплоть до рукопашной.

Майор Ариткулов до последнего оставался в расположении установок реактивных снарядов. Он обязан был принять меры, чтобы боевое вооружение не попало в руки врага. Известно, как немцы охотились за ним.

Кадыров помнит тот момент, когда у «катюши» были выпущены все заряды. И в решающую минуту комиссар Ариткулов нажал на кнопку для того, чтобы превратить эту установку в груду обгоревшего металла. Ценой тому была его собственная жизнь. Случилось это 23 февраля 1943 года. Немцы, бегущие со всех сторон, были охвачены огнем.

В то роковое утро рейд в глубокий тыл противника подходил к завершению. Участвуя в Ворошиловградской операции, дивизии кавалерийского корпуса разрушали железнодорожные коммуникации, громили гарнизоны. При этом терпели и голод, и холод, отражали нескончаемые атаки пехотной, механизированной и танковой дивизий вермахта. Тылового обоза не было. Конники сражались дерзко, отчаянно, до последнего. О признании их заслуг — погибших и живых — свидетельствует присвоение корпусу и всем его частям почетного звания гвардейских. Наших замечательных воинов на этой возвышенности близ Юлино-1 и Юлино-2 полегло множество. И среди них — майор Ариткулов.