В «Ночь лунного затмения» сияли звёзды

Башкирский государственный академический театр оперы и балета возродил оперу по одноименной трагедии Мустая Карима громко заявившей о себе премьерой.

Нахожусь под сильным впечатлением после первого премьерного дня. Обойдемся без регалий: артисты труппы — люди титулованные, информация о них имеется в открытых источниках. Хочется сразу перейти к главному.

Человеческая природа так устроена, что зрители, уставшие от повседневных забот, больше хотят переживать эмоции наслаждения и праздника. В случае с таким серьезным произведением, как эта трагедия, труппе во главе с режиссером спектакля Ляйсан Сафаргуловой удалось провести сложнейшую работу по насыщению его драматического полотна множеством удачных, хорошо прочитываемых находок. Поэтому из «лимона» превратностей сложносочиненных судеб героев получился очень качественный «лимонад». Я бы даже сказала — чудесное вино, в котором все элементы горькой трагической круговерти перемежаются со сладостным привкусом любви и свободы. Ужасным обстоятельствам, в которые попадают персонажи из-за предрассудков порабощенных ими соплеменников, противостоят любовь, верность и божественный свет чистых душ, возносящийся над чернотой степи чарующими голосами главных героев — Альфии Каримовой и Романа Мамалимова. (Еще одна пара Зубаржат — Акъегет — Диляра Идрисова и Азамат Даутов).

Зритель, который хорошо знаком с прежней версией спектакля, талантливо поставленной в свое время Рустэмом Галеевым, помнит, как это было, он проводит свои параллели, делает невольные сравнения. Не буду греха таить, этим страдала и я, переживая больше за музыкальный материал, авторские ремарки, красиво и ярко поданные во фразе высокие ноты, которые автором написаны, конечно же, не для того, чтобы их избежать или вдвое сократить в музыкальном такте.

Тем более сложную задачу пришлось решать и молодой Ляйсан Сафаргуловой, которая, по достоинству оценив мастерскую работу Рустэма Галеева (режиссера первой версии оперы уже нет в живых), не побоялась трудностей и на «отлично» справилась с поставленной перед ней задачей. Ее работа — показатель глубокого, тонкого внутреннего мира постановщицы.

То, что мы увидели на сцене сейчас, — это Свежесть с большой буквы. Это свет (постановщик света Евгений Гинзбург), который дает ориентир в полумраке предрассудков в облаках тумана над стойбищем и пронизывает произведение изнутри.

Светящаяся дуга по центру разворачивающегося действа — это и гора Такульген, на которую «наткнулось солнце», и врата в пугающую степь, и постамент Правды, которую в момент раскрывает Дивана в единожды используемом световом эффекте. Он стоит — один из птенцов этого гнезда, словно озаренный на мгновение звучащей правды лучами солнца, усиливающими эффект прорицания и подчеркивающими божественную особенность юродивого, и вещает, что Танкабика и есть та самая жестокая красноглазая орлица, столкнувшая своих детей в пропасть. Здесь мощно работают ассоциации: поднятые вверх руки актера с коромыслами напоминают промокшие, не успевшие окрепнуть для полета крылья.

Это и неожиданные постановочные решения, которые развивают трагизм до предела сначала тем, что руки Зубаржат и Акъегета привязывают за спиной к коромыслам, прогоняя со стойбища в темноту степи, накрывшую стан соплеменников в ночь лунного затмения. Их руки в этот момент напоминают неуклюже распластанные крылья тех самых птенцов, летящих вниз. Так суеверное общество старается искупить грехи, чтобы прекратить засуху, мор и вернуть в небо луну, задобрив Аллаха напрасной жертвой, ставшей еще большим грехом.

Танкабика в последний момент пытается спасти своих детей, признаваясь в прелюбодеянии, совершенном тридцать лет назад, и в тайном рождении сына, вслед за чем последовала ловкая инсценировка перед сельчанами в подбрасывании ей младенца. В итоге она вырастила перед соплеменниками нажитого в грехе сына как добрая кормилица. Дивана (Азергул) оказался к тому же юродивым. Об этой страшной тайне знал только путник, который согласился подсобить ей в далекой молодости и который спустя тридцать лет волею судьбы снова оказался в этом же стойбище и узнал Танкабику, а в Диване узнал младенца, «подброшенного» им. Шантажист превращает жизнь Танкабики в мучение.

Будучи просвещеннее невежественного народа, злой Дервиш (Артур Каипкулов), знавший о предстоящем лунном затмении и физике природного явления, запугивает народ, что луна может погаснуть из-за грехов в племени. Цель же у него одна — чтобы Шафак, еще одна невестка Танкабики, оставшаяся без мужа, прилюдно отреклась от Акъегета. Он просит Шафак озвучить причину отречения — это тайные ночные свидания Акъегета и Зубаржат. Дервиш Артура — колоритный, хитрый, сметливый, давно переставший верить в Аллаха, но притворяющийся его посланником. Шафак нравится Акъегет, но ей не дано испытать счастья взаимного чувства.

Эльвина Ахметханова — исполнительница роли Шафак первого премьерного дня — молодая солистка оперной труппы. Стопроцентное попадание в роль! У Эльвины красивый тембр, полетный голос с отличной перспективой вокального роста, за которым интересно наблюдать. Также в роли Шафак можно услышать Ларису Ахметову.

Танкабика — уважаемая родом сильная и мудрая женщина с властным характером, оставшаяся после гибели мужа возглавлять стойбище (Любовь Буторина). Невероятное множество испытаний выпало на ее долю. Это центральная фигура в опере. Любовь Буторина — яркая солистка башкирской оперы, педагог, она приятно удивляет последнее время новыми хорошо продуманными, умными образами, которые и вокально подает очень интересно, и актерски правдоподобно. Хочется пожелать ей дальнейших творческих успехов, как, впрочем, и Роману Мамалимову — дебютанту башкирской оперы, который, являясь первокурсником УГАИ имени З. Исмагилова (класс Н. Г. Юсуповой), подает большие надежды и успел снискать успех не только в родном городе.

Первый ком в горле и первые слезы — в зале зашуршали платочками, когда полились с небес голоса непокоренных влюбленных — Зубаржат (Альфия Каримова) и Акъегета (Роман Мамалимов): «Но и во тьме сердца стучат, как прежде — по стуку их найдем друг друга мы... твой голос светится, и не страшусь я тьмы». Сын отвечает матери: «Рабом не стал, но ухожу, любя». Всхлипы в зале также слышны, когда Танкабику, павшую под ударами плетьми, добивают камнями. Из-под груды виднеются только ее распластанные руки и ноги.

Маленького Ишмурзу (Алина Хакимова и София Гарипова) — младшего сына Танкабики, вопрошающе тянущего ручонки к матери в надежде, что она еще, быть может, подымется из каменного плена, прочь от ужаса, который может запечатлеться в хрупком сознании, уводит юродивый. Они медленно бредут вдвоем прямо в большую луну, два беспомощных одиноких человека, — маленький ребенок, потерявший всех, и большой ребенок — держась за руки и не зная, куда идти и что теперь делать. Бредут на свет небесного светила. Они вдвоем остались друг у друга в целом свете… Для премьерного исполнения роли Диваны был приглашен солист московского театра Геликон-опера Василий Ефимов, украсивший уфимскую постановку красивым голосом и харизматичным исполнением. Василий настолько проникся ролью, что ради завершения образа сбрил свою шикарную шевелюру.

…Опера начинается с песни маленького Ишмурзы. Звучит детский голос, как контраст противостоящей превратностям тяжелой судьбы светлой мечты. Как пробивающийся новый росток света, который продолжит нести в мир любовь и сеять добро и справедливость...

Прозрачно, невесомо звучит оркестр, окутывая волшебством музыкальной палитры. Мощно, тревожно взрываются аккорды, усиливая накал страстей там, где необходимо. За пультом Валерий Платонов — дирижер-постановщик обеих версий оперы Салавата Низаметдинова «В ночь лунного затмения», тесно сотрудничавший с композитором при его жизни.

Художник-постановщик Екатерина Малинина из Санкт-Петербурга детально вникла в непростую задачу знакомства с национальным колоритом, эффектно его визуализировав. Несмотря на минимализм, все предметы в опере прекрасно работают. Куски зеркал, опускающиеся сверху на сцену, когда Дервиш напоминает Танкабике о ее грехе, свидетелем и участником которого он невольно стал тридцать лет назад, обнажают внутренний мир женщины, с которым она сталкивается снова глаза в глаза. Заглянуть внутрь себя порой так страшно, когда пытаешься забыть свой грех, стереть из памяти, а он всплывает из зазеркалья образами молодой Танкабики и Юноши (артисты кордебалета), заехавшего на стоянку, когда муж байбисы сражался на войне (отец Диваны). Частокол поодаль, обозначающий границы хрупкого мира и словно демонстрирующий невозможность уберечь личную жизнь от чужих глаз. Юрта, неожиданно взлетающая в небо над Шафак при появлении толпы и обнажающая ее хрупкий быт...

Отдельных оваций заслуживают высокопрофессиональный хор под руководством Александра Алексеева, режиссер по пластике Алина Мустаева, ее ассистент Дмитрий Марасанов.

И если в концертной версии, представленной зрителю немногим ранее сценической, в симфонических моментах несколько недоставало визуального воплощения, то теперь все встало на свои места. Спектакль состоялся. Образы наполнились глубоким эмоциональным и визуальным содержанием благодаря погружению в физическое действо. Опера получилась проникновенно гармоничной, трогательной, захватывающей с первых аккордов и не отпускающей до финала, словно увлекательная кинолента.

Премьеру спектакля посетили дочь писателя и драматурга, народного поэта Башкортостана Мустая Карима Альфия Каримова, тезка исполнительницы одной из титульных ролей, а также супруга композитора Салавата Низаметдинова Разида Низаметдинова с дочерью. Спасибо театру, вдохнувшему новую жизнь в памятное произведение. Это достойный подарок для уфимцев и гостей столицы, желающих познакомиться с культурой Башкортостана.